(рассказ) - Oswald - Паломник
Додано: 13 грудня 2007 12:41
Паломник.
«Что?» - хлопнула ржавая дверь, и небольшой, грязный микроавтобус покачивая боками, быстро убегает прочь.
Он поворачивается, устало закидывает вещмешок на плечо, и медленно бредет по шоссе. Машин почти нет, голосовать бессмысленно. Заходящее солнце окрашивает горизонт в усталые, тепло-золотистые тона, по бокам шоссе тянется широкое, пустое поле. Впереди еще много километров, и позади не меньше. Налетает ветер, и он ссутулившись, сунув руки в карманы вельветовой куртки, ускоряет шаг. Он знает, что эту ночь придется провести в поле, но его не пугает эта перспектива. Он уже не раз это делал раньше, и совсем позабыл, когда в последний раз спал в постели, на чистых простынях. В воздухе пахнет осенней свежестью, влажной травой и совсем немного – мазутом. Он помнит почти все запахи, которые встречал на своем пути. Это как вехи, по которым он делил временные пероиды своей дороги. К примеру, прошлый месяц запомнился ему терпким запахом качественного, крепкого табака, которым он разжился, ограбив водителя одной дорогой машины, решившегося его подвезти. Табак давно кончился, но он не горевал по этому поводу, счастье скоротечно, он давно свыкся с этой мыслью.
Раньше он часто задумывался о том, что заставило его двинутся в путь. О той жизни, которая теперь казалась старым, полузабытым сном. Теперь же он полностью положился на случай, отдавшись во власть дороги. Сейчас его устраивала такая жизнь. Жизнь без корней и привязанностей, жизнь в одиночестве. Кроме того, у него есть цель.
Он медленно, но уверенно продвигался к ней, не церемонясь с выбором средств.
Ветер доносит шум мотора, он оглядывается, но заметив что это патрульная машина, резко соскакивает в кювет. Машина проехала мимо, его не заметили. Его искали уже не первый год, он привык всегда низко надвигать шляпу на глаза и прятать лицо от прохожих. Ему никогда небыло понятно, почему люди преследуют его. Те вещи, что он делал, были указаны ему свыше, но окружающие никак не могли это осознать.Он вспомнил ту облаву, которую устроили на него в одном из южных штатов, и содрогнулся. Огромная толпа людей с ружьями и лопатами прочесывала леса, а он забился в самой гуще леса, в самой темной дыре, и слышал, как совсем рядом ходят люди, желающие его смерти. Ему страшно было представить, что было бы, если его поймали. Воображение рисовало яркую картину – вот его хватают, и тащат на ближайшую ферму, его готовы раозрвать на части, ему кричат – «убийца!». На ближайше дерево накидывают веревку, тугая петля стягивает ему шею…он шумно сглотнул и, сьежившись,огляделся. Нервно, судорожно он проверил карман брюк, в котором был револьвер. В нем осталось всего четыре патрона, ему пришлось потратить половину обоймы, когда он выполнял волю Всевышнего, два дня назад. Это был один из самых хлопотных случаев. Человек, которого он должен был покарать стал оборонятся, и прежде чем он смог убить его, пришось изрядно наделать шуму. Но тем не менее он добился своего, и голос Всевышнего уже не тревожил его целый день.
Уже почти стемнело, и он свернул в поле, чтобы устроится на ночлег. Он неторопясь развернул спальный мешок, достал из вещмешка банку консервов, кусок хлеба и немного сыра. Он не разжигает костра, опасаясь привлечь внимание местных. Перекусив, и удобно устроившись в спальном мешке, прежде чем заснуть он долго рассматривает звезды…
…Джеки, бегом ужинать! – Молодая женщина, стоя на крыльце, улыбаясь глядит на ребенка, возящегося в пыли перед домом .
- Иду, мама! – мальчик подскакивает и бежит домой, быстро перебирая ножками.
Вечереет, в доме зажигают свет, и тогда он поближе подбирается к окнам. Голос все сильней звучит в его голове, призывая к действию. У окон кухни он останавливается и прислушиваеться к звону тарелок – женщина моет посуду. Тогда пригибаясь, он пробирается вдоль стены к следующим окнам и заглядывает внутрь дома. Он видит детскую комнату, ребенок стоит спиной к нему, и копошится в ящиках стола. И тогда он тихонько приподнимает раму окна, и проскальзывает внутрь…
...Грохот. Он просыпается, лихорадочно вылезает из спального мешка. Но это всего лишь старый, облезлый грузовик. Приткнувшись на обочине дороги, он рычит и испускает черные клубы дыма, распространяя запах гари вокруг.
Прийдя в себя, он собирает вещи, и неторопясь направляется к грузовику.
Водитель, прокопченный пожилой тип, стандартный выродок-деревенщина из водительской братии, уроженец диких трущоб одного из богом забытых южных штатов, задумчиво копался в двигателе. Теперь же, услышав шаги, он вылез, и, сдвинув рваную бейсболку на затылок, недоброжелательно смотрел на подошедшего.
- Откуда ты взялся?В поле небось дрых? – деревенщина явно не расположен к незнакомым людям.
- Меня зовут Дик, работаю на ферме, к югу отсюда – сейчас можно было использовать и настоящее имя. Дику нужно было чтобы его подвезли, поэтому следовало быть предельно внимательным, чтобы не попастся на собственной лжи.
- Местный значит. – водитель заметно подобрел – поломался вот. Старая колымага опять показывает норов..
- Если я помогу вам починить тачку, подкинете меня до города? – Дик положил вещмешок у колеса и снял куртку…
До города восемь часов езды. Любая дорога может стать адским испытанием, если попадется неудачный попутчик. Деревенщина уже второй час не закрывал свою вонючую пасть, рассказывая о событиях в своем замшелом штате.
Дик приткнулся в уголку сидения, прислонив голову к стеклу дверцы. Пошел дождь, и он, под монотонное бормотание водителя, следил, как капельки пересекают лобовое стекло грузовика, оставляя за собой мутные, жирные потеки.
-…три дня искали. Так и не нашли – бормочет водила – а ребенку то всего семь годков то было. Ясно дело – изверг…
Деревенщина вцепившись в руль злобно смотрит перед собой.
- Парень явно был не в себе. Говорят прошел весь Вьетнам, да еще и сверх того год в плену просидел. Вот крыша то и набекрень..
Дик содрогается, нужно бы поддержать разговор, чтобы не вызвать подозрений, но он ничего не может с собой поделать. Он думал, что давно пересилил в себе это. Но сейчас, ему опять начинает казатся, что он еще там. В каменном мешке, в лагере для военнопленных, на юге Вьетнама. Боль обручем стискивает ему голову, и старые шрамы снова начинают кровоточить…
Очнувшись, он замечает, что шоферюга умолк, и старается не смотреть на него.
- Останови, дружище. Я выскочу, отолью. – Дик замечает, что водитель делает быстрое движение левой рукой, и в лоб Дика теперь смотрит дуло обреза.
- Никуда ты не выскочишь, приятель, покуда мы не доедем до города, и я не сдам тебя шерифу.- деревенщина заметно нервничает, рука, держащая оружие дрожит, палец постоянно оглаживает спусковой крючок.
И тогда Дик откидывается на сиденье, рука незаметно проскальзывает за спину, где у него под курткой в ножнах спрятан старый штык-нож. Еще одно движениие, и штык-нож торчит в горле шофера, а сам он бьется в судорогах, заливая кровью кабину грузовика.
Дик резко жмет на тормоз, и несколько минут сидит закрыв лицо руками. Скольких людей ему уже пришлось убить, чтобы по прежнему продвигатся к своей цели?Иногда ему начинало казатся, что он не справится, что он сломается. Сейчас как раз такой момент. Но раньше в таких случаях появлялся Голос, и помогал ему снова выйти на путь истины и света.Сейчас же Его нет, и в голове пусто, как в старом бензобаке…
Он открыл дверь, и выбросил уже начинающий остывать труп. Найдя в кабине какое то тряпье, кое как протер стекло и приборную панель, завел двигатель.До города еще час езды. Грузовик потихоньку набрал скорость, и под успокаивающее урчание мотора, Дик вернулся к воспоминаниям. Впервые Голос явился к нему тогда, во Вьетнаме, в лагере. Тогда, когда казалось мир перестал существовать, и боль стала постоянным спутником жизни. Тогда, когда узкоглазые уже устали придумывать пытки, и на пальцах не осталось ни одного ногтя, а во рту – ни одного зуба. Но явился свет, и Всевышний помог ему, сотворив чудо – он перестал чувствовать боль…
Он оставил грузовик в полукилометре от города. Он почти пришел. Еще немного, и он увидит океан.
***
Ронни стоял в очереди, в закусочной. День только начинался, но он уже был голоден. Да это было и неудивительно, Ронни было под пятдесят, а весил он не меньше стапятидесяти килограмм. Его напарник отлично понимал, что человеку с такой комплекцией частенько приходится кидать себе что то в рот, и не возражал против таких мелких нарушений.
Ронни уже собирался делать заказ, как вдруг дверь полупустой закусочной отворилась и вошел человек. Он был не местный, и наметанный глаз Ронни сразу определил, что человек этот давно не ночевал в постели, под крышей дома.
Человек нетвердым шагом прошел к кассе и занял очередь. Ронни тяжело вздохнул, и переместил свою грузное тело поближе к незнакомцу.
- Послушай, приятель, если ты бродяга, то убирался бы ты по добру - по здорову отсюда. У нас в городке не любят таких, как ты. – Ронни говорил спокойным голосом, изучая при этом взглядом фигуру незнакомца.
- Я только куплю поесть. И в полдень уберусь отсюда – человек старался не смотреть в лицо полицейскому.
Ронни кивнул, и еще раз бросив взгляд на фигуру незнакомца, вернулся на свое место. Незнакомец взял два сэндвича и литровую бутылку колы. Уложив все это в свой вещмешок, он поспешно отправился к выходу. Ронни уже откусил большой кусок от своего бургера, как вдруг на улице раздался выстрел. Потом еще один, послышася пронзительный женский крик. Ронни вскочил опрокинув стул и бросился к выходу. События развивались как во сне, как в кино, с замедленной сьемкой. Вот он открывает дверь закусочной и видит своего напарника, лежащего в луже крови, возле служебной машины. Вот несколько местных зевак кричат, широко разевая свои рты, и тот самый незнакомец, держащий в руке короткоствольный револьвер, тупое рыльце которого сейчас смотрело Ронни в лоб. Ронни лихорадочно начинает расстегивать кобуру, как вдруг все исчезает, кто то выдергивает землю у него из под ног, и только тогда, когда его окружила темнота, он услышал хлопок выстрела.
***
Один патрон. Остался всего один патрон. Дик бежал по узким улочкам этого проклятого южного городка. Меньше чем через десять минут вся полиция города будет стоять на ушах, а через двадцать – вся полиция штата.
Какого черта, он не хотел стрелять в того копа. Но коп предпочел вылезти из машины и умереть. Безмозглый дурак. Но он должен завершить путь, он должен добратся до океана.
Дик пересек улицу, и выбежал к набережной. Впереди лестница, метрах в двухстах – спуск к линии берега. Сзади скрипнули тормоза, хлопнули дверцы автомобиля. Дик бросился вперед напрягая все свои силы, сзади послышались крики, и что то громко взвизгнув ударило в асфальт рядом с диком. Он несся вниз, перепрыгивая сразу по три ступеньки. Вот он уже на песке, до воды осталось меньше десяти метров. И тогда, когда до океана остался дин шаг что то толкает его в спину, потом еще и еще. Дик падает на колени, продолжая ползти вперед…он лежит у самой полосы прибоя. Набежавшая волна подхватила окровавленный песок под ним и унесла в океан. Дик еще жив, но сил двигатся уже нет. Но он счастлив. Он успел. Он добрался.
«Что?» - хлопнула ржавая дверь, и небольшой, грязный микроавтобус покачивая боками, быстро убегает прочь.
Он поворачивается, устало закидывает вещмешок на плечо, и медленно бредет по шоссе. Машин почти нет, голосовать бессмысленно. Заходящее солнце окрашивает горизонт в усталые, тепло-золотистые тона, по бокам шоссе тянется широкое, пустое поле. Впереди еще много километров, и позади не меньше. Налетает ветер, и он ссутулившись, сунув руки в карманы вельветовой куртки, ускоряет шаг. Он знает, что эту ночь придется провести в поле, но его не пугает эта перспектива. Он уже не раз это делал раньше, и совсем позабыл, когда в последний раз спал в постели, на чистых простынях. В воздухе пахнет осенней свежестью, влажной травой и совсем немного – мазутом. Он помнит почти все запахи, которые встречал на своем пути. Это как вехи, по которым он делил временные пероиды своей дороги. К примеру, прошлый месяц запомнился ему терпким запахом качественного, крепкого табака, которым он разжился, ограбив водителя одной дорогой машины, решившегося его подвезти. Табак давно кончился, но он не горевал по этому поводу, счастье скоротечно, он давно свыкся с этой мыслью.
Раньше он часто задумывался о том, что заставило его двинутся в путь. О той жизни, которая теперь казалась старым, полузабытым сном. Теперь же он полностью положился на случай, отдавшись во власть дороги. Сейчас его устраивала такая жизнь. Жизнь без корней и привязанностей, жизнь в одиночестве. Кроме того, у него есть цель.
Он медленно, но уверенно продвигался к ней, не церемонясь с выбором средств.
Ветер доносит шум мотора, он оглядывается, но заметив что это патрульная машина, резко соскакивает в кювет. Машина проехала мимо, его не заметили. Его искали уже не первый год, он привык всегда низко надвигать шляпу на глаза и прятать лицо от прохожих. Ему никогда небыло понятно, почему люди преследуют его. Те вещи, что он делал, были указаны ему свыше, но окружающие никак не могли это осознать.Он вспомнил ту облаву, которую устроили на него в одном из южных штатов, и содрогнулся. Огромная толпа людей с ружьями и лопатами прочесывала леса, а он забился в самой гуще леса, в самой темной дыре, и слышал, как совсем рядом ходят люди, желающие его смерти. Ему страшно было представить, что было бы, если его поймали. Воображение рисовало яркую картину – вот его хватают, и тащат на ближайшую ферму, его готовы раозрвать на части, ему кричат – «убийца!». На ближайше дерево накидывают веревку, тугая петля стягивает ему шею…он шумно сглотнул и, сьежившись,огляделся. Нервно, судорожно он проверил карман брюк, в котором был револьвер. В нем осталось всего четыре патрона, ему пришлось потратить половину обоймы, когда он выполнял волю Всевышнего, два дня назад. Это был один из самых хлопотных случаев. Человек, которого он должен был покарать стал оборонятся, и прежде чем он смог убить его, пришось изрядно наделать шуму. Но тем не менее он добился своего, и голос Всевышнего уже не тревожил его целый день.
Уже почти стемнело, и он свернул в поле, чтобы устроится на ночлег. Он неторопясь развернул спальный мешок, достал из вещмешка банку консервов, кусок хлеба и немного сыра. Он не разжигает костра, опасаясь привлечь внимание местных. Перекусив, и удобно устроившись в спальном мешке, прежде чем заснуть он долго рассматривает звезды…
…Джеки, бегом ужинать! – Молодая женщина, стоя на крыльце, улыбаясь глядит на ребенка, возящегося в пыли перед домом .
- Иду, мама! – мальчик подскакивает и бежит домой, быстро перебирая ножками.
Вечереет, в доме зажигают свет, и тогда он поближе подбирается к окнам. Голос все сильней звучит в его голове, призывая к действию. У окон кухни он останавливается и прислушиваеться к звону тарелок – женщина моет посуду. Тогда пригибаясь, он пробирается вдоль стены к следующим окнам и заглядывает внутрь дома. Он видит детскую комнату, ребенок стоит спиной к нему, и копошится в ящиках стола. И тогда он тихонько приподнимает раму окна, и проскальзывает внутрь…
...Грохот. Он просыпается, лихорадочно вылезает из спального мешка. Но это всего лишь старый, облезлый грузовик. Приткнувшись на обочине дороги, он рычит и испускает черные клубы дыма, распространяя запах гари вокруг.
Прийдя в себя, он собирает вещи, и неторопясь направляется к грузовику.
Водитель, прокопченный пожилой тип, стандартный выродок-деревенщина из водительской братии, уроженец диких трущоб одного из богом забытых южных штатов, задумчиво копался в двигателе. Теперь же, услышав шаги, он вылез, и, сдвинув рваную бейсболку на затылок, недоброжелательно смотрел на подошедшего.
- Откуда ты взялся?В поле небось дрых? – деревенщина явно не расположен к незнакомым людям.
- Меня зовут Дик, работаю на ферме, к югу отсюда – сейчас можно было использовать и настоящее имя. Дику нужно было чтобы его подвезли, поэтому следовало быть предельно внимательным, чтобы не попастся на собственной лжи.
- Местный значит. – водитель заметно подобрел – поломался вот. Старая колымага опять показывает норов..
- Если я помогу вам починить тачку, подкинете меня до города? – Дик положил вещмешок у колеса и снял куртку…
До города восемь часов езды. Любая дорога может стать адским испытанием, если попадется неудачный попутчик. Деревенщина уже второй час не закрывал свою вонючую пасть, рассказывая о событиях в своем замшелом штате.
Дик приткнулся в уголку сидения, прислонив голову к стеклу дверцы. Пошел дождь, и он, под монотонное бормотание водителя, следил, как капельки пересекают лобовое стекло грузовика, оставляя за собой мутные, жирные потеки.
-…три дня искали. Так и не нашли – бормочет водила – а ребенку то всего семь годков то было. Ясно дело – изверг…
Деревенщина вцепившись в руль злобно смотрит перед собой.
- Парень явно был не в себе. Говорят прошел весь Вьетнам, да еще и сверх того год в плену просидел. Вот крыша то и набекрень..
Дик содрогается, нужно бы поддержать разговор, чтобы не вызвать подозрений, но он ничего не может с собой поделать. Он думал, что давно пересилил в себе это. Но сейчас, ему опять начинает казатся, что он еще там. В каменном мешке, в лагере для военнопленных, на юге Вьетнама. Боль обручем стискивает ему голову, и старые шрамы снова начинают кровоточить…
Очнувшись, он замечает, что шоферюга умолк, и старается не смотреть на него.
- Останови, дружище. Я выскочу, отолью. – Дик замечает, что водитель делает быстрое движение левой рукой, и в лоб Дика теперь смотрит дуло обреза.
- Никуда ты не выскочишь, приятель, покуда мы не доедем до города, и я не сдам тебя шерифу.- деревенщина заметно нервничает, рука, держащая оружие дрожит, палец постоянно оглаживает спусковой крючок.
И тогда Дик откидывается на сиденье, рука незаметно проскальзывает за спину, где у него под курткой в ножнах спрятан старый штык-нож. Еще одно движениие, и штык-нож торчит в горле шофера, а сам он бьется в судорогах, заливая кровью кабину грузовика.
Дик резко жмет на тормоз, и несколько минут сидит закрыв лицо руками. Скольких людей ему уже пришлось убить, чтобы по прежнему продвигатся к своей цели?Иногда ему начинало казатся, что он не справится, что он сломается. Сейчас как раз такой момент. Но раньше в таких случаях появлялся Голос, и помогал ему снова выйти на путь истины и света.Сейчас же Его нет, и в голове пусто, как в старом бензобаке…
Он открыл дверь, и выбросил уже начинающий остывать труп. Найдя в кабине какое то тряпье, кое как протер стекло и приборную панель, завел двигатель.До города еще час езды. Грузовик потихоньку набрал скорость, и под успокаивающее урчание мотора, Дик вернулся к воспоминаниям. Впервые Голос явился к нему тогда, во Вьетнаме, в лагере. Тогда, когда казалось мир перестал существовать, и боль стала постоянным спутником жизни. Тогда, когда узкоглазые уже устали придумывать пытки, и на пальцах не осталось ни одного ногтя, а во рту – ни одного зуба. Но явился свет, и Всевышний помог ему, сотворив чудо – он перестал чувствовать боль…
Он оставил грузовик в полукилометре от города. Он почти пришел. Еще немного, и он увидит океан.
***
Ронни стоял в очереди, в закусочной. День только начинался, но он уже был голоден. Да это было и неудивительно, Ронни было под пятдесят, а весил он не меньше стапятидесяти килограмм. Его напарник отлично понимал, что человеку с такой комплекцией частенько приходится кидать себе что то в рот, и не возражал против таких мелких нарушений.
Ронни уже собирался делать заказ, как вдруг дверь полупустой закусочной отворилась и вошел человек. Он был не местный, и наметанный глаз Ронни сразу определил, что человек этот давно не ночевал в постели, под крышей дома.
Человек нетвердым шагом прошел к кассе и занял очередь. Ронни тяжело вздохнул, и переместил свою грузное тело поближе к незнакомцу.
- Послушай, приятель, если ты бродяга, то убирался бы ты по добру - по здорову отсюда. У нас в городке не любят таких, как ты. – Ронни говорил спокойным голосом, изучая при этом взглядом фигуру незнакомца.
- Я только куплю поесть. И в полдень уберусь отсюда – человек старался не смотреть в лицо полицейскому.
Ронни кивнул, и еще раз бросив взгляд на фигуру незнакомца, вернулся на свое место. Незнакомец взял два сэндвича и литровую бутылку колы. Уложив все это в свой вещмешок, он поспешно отправился к выходу. Ронни уже откусил большой кусок от своего бургера, как вдруг на улице раздался выстрел. Потом еще один, послышася пронзительный женский крик. Ронни вскочил опрокинув стул и бросился к выходу. События развивались как во сне, как в кино, с замедленной сьемкой. Вот он открывает дверь закусочной и видит своего напарника, лежащего в луже крови, возле служебной машины. Вот несколько местных зевак кричат, широко разевая свои рты, и тот самый незнакомец, держащий в руке короткоствольный револьвер, тупое рыльце которого сейчас смотрело Ронни в лоб. Ронни лихорадочно начинает расстегивать кобуру, как вдруг все исчезает, кто то выдергивает землю у него из под ног, и только тогда, когда его окружила темнота, он услышал хлопок выстрела.
***
Один патрон. Остался всего один патрон. Дик бежал по узким улочкам этого проклятого южного городка. Меньше чем через десять минут вся полиция города будет стоять на ушах, а через двадцать – вся полиция штата.
Какого черта, он не хотел стрелять в того копа. Но коп предпочел вылезти из машины и умереть. Безмозглый дурак. Но он должен завершить путь, он должен добратся до океана.
Дик пересек улицу, и выбежал к набережной. Впереди лестница, метрах в двухстах – спуск к линии берега. Сзади скрипнули тормоза, хлопнули дверцы автомобиля. Дик бросился вперед напрягая все свои силы, сзади послышались крики, и что то громко взвизгнув ударило в асфальт рядом с диком. Он несся вниз, перепрыгивая сразу по три ступеньки. Вот он уже на песке, до воды осталось меньше десяти метров. И тогда, когда до океана остался дин шаг что то толкает его в спину, потом еще и еще. Дик падает на колени, продолжая ползти вперед…он лежит у самой полосы прибоя. Набежавшая волна подхватила окровавленный песок под ним и унесла в океан. Дик еще жив, но сил двигатся уже нет. Но он счастлив. Он успел. Он добрался.
