Больше чем анекдоты
Модератор: Noxer
ПРО КРОТИКА
Средь берез и мужественных елок, логова медведей обходя, по тайге шагал один геолог, под ноги внимательно глядя. Там, внизу, под самыми ногами, а сказать точнее — под землей, шел с ним в ногу тайными ходами черный кротик — добрый и слепой.
Вместе они залежи искали — апатиты, магний и руду, на привалах песни распевали, пили самодельную бурду. Вы представьте, как в тайге тоскливо, если рядом нету никого! Нет жены, друзей и даже пива, а с кротом споешь — и ничего.
А когда вставали на стоянку, или оставались на ночлег, кротик делал небольшую ямку — современный биотуалет.
Был геолог опытным и мудрым, и умел он множество вещей — он не похмелялся рано утром, не боялся мошек и клещей. По тайге, как по родному дому, он шагал легко то вверх, то вниз, а за ним следил его ведомый со зловещей надписью «Гринпис».
И однажды, как-то на привале, под большим раскидистым кустом, кротик и геолог ночевали — кротик примостился под листом. Кротик в землю не успел зарыться — задремал, откушав первача, и внезапно бросилась тигрица, злобно и прожорливо урча.
А с тигрицей не сыграешь в прятки, — кротик замер, вовсе не дыша, и ушла в мозолистые пятки кротика невинная душа.
Только между хищником и другом, подскочив буквально в тот же миг, старый кортик выхватив упруго, Человек решительный возник. Нож воткнулся раза три-четыре, а потом еще раз двадцать пять — каждый, кто читал поэму «Мцыри», знает, как с тигрицей поступать.
Шли они, ища слюду и сланец, точки на планшетку нанося, шел за ними вегетарианец, замаскировавшийся в лося. Был он окончательная сволочь, он георазведку не любил, и однажды ночью, ровно в полночь, шишкой он геолога убил.
Прямо скажем, со случайной жертвой быстро расправляется тайга. Был геолог далеко не первый, да и не последний ни фига. На красивой солнечной полянке, где геолог часто ночевал, кротик схоронил беднягу в ямке, даже крест в ногах нарисовал.
Вдруг пошла волна в груди кротовьей — защитить поруганную честь! Кто ответит по законам крови, на кого падет кротовья месть? Кротик распознал чужие знаки — будет им отыскан злобный враг — извлеченные из организма шлаки засоряли меловой овраг.
Видимо, страдает он поносом, он засранец — вот его беда! Крот повел своим бывалым носом и запомнил запах навсегда. И когда злокозненный убийца возвращался в город сквозь тайгу, кротик вслед за ним успел прорыться, cобираясь отомстить врагу.
Возле МКАДа потерялся запах, но, вонзаясь в землю, как кинжал, крот копал — копал до дрожи в лапах, но душой при этом не дрожал. Не боясь камней, песка и пыли вгрызся он в московское нутро. Именно кротом отрыты были восемь новых веточек метро.
Кротик рос, мужал, и с каждым годом набирался опыта, крепчал. Как-то раз, идя подземным ходом, диггеров случайно повстречал. Кротик вышел к ним совсем не в духе, на ходу он рельс железный грыз — так в Москве и появились слухи про огромных подземельных крыс.
Диггеры оставили лопату — кротик, хоть не знал, что делать с ней, все же повертел лопату в лапах — лапы были явно помощней.
Кротик вел подкоп на Ленинградке, чтоб устроить маленький обвал. Получилось, но эколог гадкий на работу в этот день проспал.
Только кротик — это зверь упрямый, на мякине нас не проведешь, ждет тебя, эколог, волчья яма, рано или поздно — попадешь!
Далеко, укрыт ковром иголок, спит мой друг, и видит сладкий сон. Спи спокойно, верный друг-геолог, спи и знай: ты будешь отомщен!
Средь берез и мужественных елок, логова медведей обходя, по тайге шагал один геолог, под ноги внимательно глядя. Там, внизу, под самыми ногами, а сказать точнее — под землей, шел с ним в ногу тайными ходами черный кротик — добрый и слепой.
Вместе они залежи искали — апатиты, магний и руду, на привалах песни распевали, пили самодельную бурду. Вы представьте, как в тайге тоскливо, если рядом нету никого! Нет жены, друзей и даже пива, а с кротом споешь — и ничего.
А когда вставали на стоянку, или оставались на ночлег, кротик делал небольшую ямку — современный биотуалет.
Был геолог опытным и мудрым, и умел он множество вещей — он не похмелялся рано утром, не боялся мошек и клещей. По тайге, как по родному дому, он шагал легко то вверх, то вниз, а за ним следил его ведомый со зловещей надписью «Гринпис».
И однажды, как-то на привале, под большим раскидистым кустом, кротик и геолог ночевали — кротик примостился под листом. Кротик в землю не успел зарыться — задремал, откушав первача, и внезапно бросилась тигрица, злобно и прожорливо урча.
А с тигрицей не сыграешь в прятки, — кротик замер, вовсе не дыша, и ушла в мозолистые пятки кротика невинная душа.
Только между хищником и другом, подскочив буквально в тот же миг, старый кортик выхватив упруго, Человек решительный возник. Нож воткнулся раза три-четыре, а потом еще раз двадцать пять — каждый, кто читал поэму «Мцыри», знает, как с тигрицей поступать.
Шли они, ища слюду и сланец, точки на планшетку нанося, шел за ними вегетарианец, замаскировавшийся в лося. Был он окончательная сволочь, он георазведку не любил, и однажды ночью, ровно в полночь, шишкой он геолога убил.
Прямо скажем, со случайной жертвой быстро расправляется тайга. Был геолог далеко не первый, да и не последний ни фига. На красивой солнечной полянке, где геолог часто ночевал, кротик схоронил беднягу в ямке, даже крест в ногах нарисовал.
Вдруг пошла волна в груди кротовьей — защитить поруганную честь! Кто ответит по законам крови, на кого падет кротовья месть? Кротик распознал чужие знаки — будет им отыскан злобный враг — извлеченные из организма шлаки засоряли меловой овраг.
Видимо, страдает он поносом, он засранец — вот его беда! Крот повел своим бывалым носом и запомнил запах навсегда. И когда злокозненный убийца возвращался в город сквозь тайгу, кротик вслед за ним успел прорыться, cобираясь отомстить врагу.
Возле МКАДа потерялся запах, но, вонзаясь в землю, как кинжал, крот копал — копал до дрожи в лапах, но душой при этом не дрожал. Не боясь камней, песка и пыли вгрызся он в московское нутро. Именно кротом отрыты были восемь новых веточек метро.
Кротик рос, мужал, и с каждым годом набирался опыта, крепчал. Как-то раз, идя подземным ходом, диггеров случайно повстречал. Кротик вышел к ним совсем не в духе, на ходу он рельс железный грыз — так в Москве и появились слухи про огромных подземельных крыс.
Диггеры оставили лопату — кротик, хоть не знал, что делать с ней, все же повертел лопату в лапах — лапы были явно помощней.
Кротик вел подкоп на Ленинградке, чтоб устроить маленький обвал. Получилось, но эколог гадкий на работу в этот день проспал.
Только кротик — это зверь упрямый, на мякине нас не проведешь, ждет тебя, эколог, волчья яма, рано или поздно — попадешь!
Далеко, укрыт ковром иголок, спит мой друг, и видит сладкий сон. Спи спокойно, верный друг-геолог, спи и знай: ты будешь отомщен!
4 8 15 16 23 42
-
RaKoT
- Повідомлень: 121
- З нами з: 24 вересня 2006 18:48
- Звідки: From the far,far away Galaxy...
- Контактна інформація:
Закрывшись в офисном сортире,
Надрывно, звонко вереща,
Движеньем метким (словно в тире)
Давила девушка прыща.
Катились слезы, пухли веки,
И тушь плыла по глади щёк.
Как мотоцикл, буравя треки,
Сбегал слезливый ручеёк.
Давила дева напряжённо,
Сосредоточенно пыхтя.
Как вид орудий заряжённых
Блестела полироль ногтя.
С такою ненавистью, злобой
Она терзала ногтем нос –
Сегодня вечер был особый,
Но всё помчалось под откос.
Вы, может, скажете, и что же?
Вы, верно, хам и идиот!
Она с таким пятном на коже
На рандеву?! Нет, не пойдёт!
Пиздец вечернему свиданью!
Не будет ужина, свечей.
Не будет взглядов, лобызанья.
Не будет пламенных речей.
Не будет страстной, бурной ночи!
К чему ажурное бельё?!
Да ничего уже, короче,
Не будет в жизни у неё!
И ни к чему его подарки,
В корзину розы и духи.
И утешенья, как припарки
Тем, кто по-мёртвому тихи…
Она замажет носик пудрой,
Закончив кожи геноцид,
Тряхнёт главою светлокудрой,
Осмотрит в зеркало свой вид,
Вернётся нехотя к работе,
(Пожар любви уже погас),
И мысли устремит к субботе,
Когда с другим назначен час.
Надрывно, звонко вереща,
Движеньем метким (словно в тире)
Давила девушка прыща.
Катились слезы, пухли веки,
И тушь плыла по глади щёк.
Как мотоцикл, буравя треки,
Сбегал слезливый ручеёк.
Давила дева напряжённо,
Сосредоточенно пыхтя.
Как вид орудий заряжённых
Блестела полироль ногтя.
С такою ненавистью, злобой
Она терзала ногтем нос –
Сегодня вечер был особый,
Но всё помчалось под откос.
Вы, может, скажете, и что же?
Вы, верно, хам и идиот!
Она с таким пятном на коже
На рандеву?! Нет, не пойдёт!
Пиздец вечернему свиданью!
Не будет ужина, свечей.
Не будет взглядов, лобызанья.
Не будет пламенных речей.
Не будет страстной, бурной ночи!
К чему ажурное бельё?!
Да ничего уже, короче,
Не будет в жизни у неё!
И ни к чему его подарки,
В корзину розы и духи.
И утешенья, как припарки
Тем, кто по-мёртвому тихи…
Она замажет носик пудрой,
Закончив кожи геноцид,
Тряхнёт главою светлокудрой,
Осмотрит в зеркало свой вид,
Вернётся нехотя к работе,
(Пожар любви уже погас),
И мысли устремит к субботе,
Когда с другим назначен час.
— Эй! Там внизу! Алло!! Слышишь, как бишь тебя там….. Да-да, ты! По образу и подобию моему!
— Чо?
— Не чо, а что! Ты ж по образу – так что не отходи интеллектуально от образа так далеко! Внемли мне.
— Внемлю! Как же тебе не внемлить, коль ты отовсюду громогласно орешь? Ты же этот… как тебя там зовут…
— Страх потерял совсем?
— Ну никто ж имени истинного не знает. А, хотя, нет.. Одни знают. Ты, говорят, Иегова?
— Ой.. не. Так не надо. Называй меня Демиургом.
— Мндаа… Хотел бы я посмотреть в глаза твоему крестному…
— Это профессия, а не имя. Имя тебе незачем знать. Фамилярничанья не потерплю.
— Хорошо, Демиург. Чего изволите, ваше сиятельство? Или лучше — преосвященство?
— А тебе сейчас чего больше – сияет или преосвящает?
— Мне сейчас больше в уши орет, но вашим громкоговорительством я называть не осмелюсь. Так что может…
— Демиургом. Демиургом и все. Понятно?
— Да, мин фатхер… Кха-кха. Демиург, то есть. Весь во внимании. Чего изволите-с?
— Не юродствуй! Накажу.
— Я от смущения чисто. Слушаю вас. Подобострастно.
— И подобострастия не надо. Надоело.
— Какой капризный Создатель, а? Демиург, чего хотелось-то?
— Значит так. Я вознаградить тебя решил. А то, думаю, идешь себе по улице, куксишься чего-то, безрадостный как светский раут. Думаю – дай вознагражу.
— Клево! Сейчас недельный ливень из стодолларовых купюр как раз начинается в моей квартире?
— Деньги – зло! Диавольское изобретение.
— Нуу. Началось. Недельный ливень из манны небесной мне в квартире без надобности, кстати. Это наказание будет, а не награда.
— Все что даю я – Дар! Понял?
— Понял. Манка таки? Может лучше женщину? Или две лучше?
— Да легко. От одной до двадцати четырех. По количеству ребер.
— А рудиментарная пара?
— И две карлицы. Идет?
— Не, не. 24 и две? Они ж меня сломают. Психически изничтожат. Путем лишения ребер становиться бесхребеником – это глупо.
— А чего тогда хочешь?
— Я-то? Это ты меня вознаграждать решил – вот ты и думай!
— Ага. Знаю. Я тебе Слово скажу.
— Матерное?
— Дурак что ли? Слово. С большой быквы СЫ.
— Чего-чего мне надо делать с большой буквы?
— Тьфу. Не СЫ, а ЭС. Слово, понимаешь? В начале было Слово, помнишь?
— Да. И что мне с этим делать? С начала все начать?
— Да нет. Вот слово дам, которое в тебя любую женщину влюбит раз и навсегда.До безумия. Хочешь?
— Хочууу!
— Прелюбодей ты, сын мой. Ну значит вот тебе слово заветное в уши! Вот!
— Да ну ладно? Неужели?
— Ты кому не веришь-то?
— А ну да. А тут не сходится что-то. Я ж его во грех использую. Прелюбодействовать буду ведь. Так получается ты меня во грех вводишь?
— Ты да. Ты согрешишь. Царствия лишишься. А много женщин, в любви к тебе будут блюсти верность тебе и согрешат только из любви к тебе. Что простительно. Понял?
— ээээ…
— Это называется пожертвовать пешкой, олух меня. Впрочем можешь и не пользоваться Словом. Твой выбор, Казанова. Хахаха. Адью, женераль!
— Мнда… Воспользоваться что ли? Или не пользоваться? Не буду. Не смогу. И потом – как я смогу слово «Прогиндробзышьц» сказать даме?
— Чо?
— Не чо, а что! Ты ж по образу – так что не отходи интеллектуально от образа так далеко! Внемли мне.
— Внемлю! Как же тебе не внемлить, коль ты отовсюду громогласно орешь? Ты же этот… как тебя там зовут…
— Страх потерял совсем?
— Ну никто ж имени истинного не знает. А, хотя, нет.. Одни знают. Ты, говорят, Иегова?
— Ой.. не. Так не надо. Называй меня Демиургом.
— Мндаа… Хотел бы я посмотреть в глаза твоему крестному…
— Это профессия, а не имя. Имя тебе незачем знать. Фамилярничанья не потерплю.
— Хорошо, Демиург. Чего изволите, ваше сиятельство? Или лучше — преосвященство?
— А тебе сейчас чего больше – сияет или преосвящает?
— Мне сейчас больше в уши орет, но вашим громкоговорительством я называть не осмелюсь. Так что может…
— Демиургом. Демиургом и все. Понятно?
— Да, мин фатхер… Кха-кха. Демиург, то есть. Весь во внимании. Чего изволите-с?
— Не юродствуй! Накажу.
— Я от смущения чисто. Слушаю вас. Подобострастно.
— И подобострастия не надо. Надоело.
— Какой капризный Создатель, а? Демиург, чего хотелось-то?
— Значит так. Я вознаградить тебя решил. А то, думаю, идешь себе по улице, куксишься чего-то, безрадостный как светский раут. Думаю – дай вознагражу.
— Клево! Сейчас недельный ливень из стодолларовых купюр как раз начинается в моей квартире?
— Деньги – зло! Диавольское изобретение.
— Нуу. Началось. Недельный ливень из манны небесной мне в квартире без надобности, кстати. Это наказание будет, а не награда.
— Все что даю я – Дар! Понял?
— Понял. Манка таки? Может лучше женщину? Или две лучше?
— Да легко. От одной до двадцати четырех. По количеству ребер.
— А рудиментарная пара?
— И две карлицы. Идет?
— Не, не. 24 и две? Они ж меня сломают. Психически изничтожат. Путем лишения ребер становиться бесхребеником – это глупо.
— А чего тогда хочешь?
— Я-то? Это ты меня вознаграждать решил – вот ты и думай!
— Ага. Знаю. Я тебе Слово скажу.
— Матерное?
— Дурак что ли? Слово. С большой быквы СЫ.
— Чего-чего мне надо делать с большой буквы?
— Тьфу. Не СЫ, а ЭС. Слово, понимаешь? В начале было Слово, помнишь?
— Да. И что мне с этим делать? С начала все начать?
— Да нет. Вот слово дам, которое в тебя любую женщину влюбит раз и навсегда.До безумия. Хочешь?
— Хочууу!
— Прелюбодей ты, сын мой. Ну значит вот тебе слово заветное в уши! Вот!
— Да ну ладно? Неужели?
— Ты кому не веришь-то?
— А ну да. А тут не сходится что-то. Я ж его во грех использую. Прелюбодействовать буду ведь. Так получается ты меня во грех вводишь?
— Ты да. Ты согрешишь. Царствия лишишься. А много женщин, в любви к тебе будут блюсти верность тебе и согрешат только из любви к тебе. Что простительно. Понял?
— ээээ…
— Это называется пожертвовать пешкой, олух меня. Впрочем можешь и не пользоваться Словом. Твой выбор, Казанова. Хахаха. Адью, женераль!
— Мнда… Воспользоваться что ли? Или не пользоваться? Не буду. Не смогу. И потом – как я смогу слово «Прогиндробзышьц» сказать даме?
4 8 15 16 23 42
-
Tharnum
- Админ
- Повідомлень: 1463
- З нами з: 21 липня 2004 00:00
- Звідки: Одесса, Украина
- Контактна інформація:
"Больше чем анекдоты" - это то, что было в реале... Все знают (должны... нет... просто обязаны знать!) сайт bash.org.ru, где регулярно выкладываются логи аси и ирц. Сегодня на работе чуть не опрокинул монитор:
Таня
а давай займемся сексом, но только по асе?
Kenrom
каэш.. тока без прелюдий...
Таня
ок. я снимаю с себя трусики... они влажные и пахнут мной.....
Kenrom
я кончил и закурил.
Славяне были вольнолюбивым народом. Их часто угоняли в рабство, но и там они не работали... © Отрывки из школьных сочинений
- А что будет, если выпить много водки?
- Будет послезавтра!
- А что будет, если выпить много водки?
- Будет послезавтра!
Незнакомый голос окликнул его. Вася развернулся резко, всем корпусом, оглядывая незваного чёрного негодяя, посмевшего так нагло помешать ему.
- Ты кто?! - выкрикнул Вася, осматривая незнакомца. Тот невнятно что-то прорычал.
- Ты кто, негритос? - ещё раз выкрикнул потревоженный визитом Вася. Черномазый прищурив глаза, медленно подходил, словно подкрадываясь. Теперь он неразборчиво что-то бурчал себе под нос, долго, размеренно, словно повторяя заклинание. Он прошёл возле скучающего дворника, который лишь сонно проводил его взглядом.
- Что тебе здесь нужно, чурка? Это наша территория! Тебе сюда нельзя, чернозадый, иначе порвём!
Сидящий рядом лысоватый напарник Васи хитро ухмыльнулся, показывая своим видом, что не собирается вмешиваться в из разговор. Но это была лишь видимость. Лысый всегда был готов к драке, даже когда спал. Он был как заведённая пружина, готовая сорваться в любой момент.
- Так что тебе нужно, негритос? Ты не знаешь чьё это место? - он уже откровенно бахвальничал перед своими товарищами, находившимися у него за спиной, и готовых вскочить ему на помощь при первом сигнале.
Чёрный остановился в паре шагов и прошептал:
- Ненавижу вас, расистов.
- Облезлый, ты слышал? Он ещё и по нашему может, - повернув голову к ухмыляющемуся напарнику сипло произнёс Вася.
- Уходите. Теперь это наше место, - всё так же тихо пробурчал чёрный.
- Вали отсюда, - встал Облезлый и в вразвалочку приблизился к негру, обходя его с левого бока.
- Скоты, - прошипел чёрный. - Сегодня вам крышка, - из-за угла появилась компания таких же чёрных.
- Бей негров! - прокричал Облезлый и кинулся на вожака со спины, а Вася уже смачно месил их парламентёра. Друзья черномазого рванулись на помощь, но позади Васи уже стояли товарищи. Они повскакивали с мест и ворвались в толпу чёрных.
- Брысь! - прогремел голос дворника и метла опустилась на головы котов, разметая их по сторонам.
- Да, славно сегодня подрались, - зализывая единственную царапину, подбадривал Вася своих. - Теперь никто не сунется на нашу мусорку. Даже кошаки с восточной помойки, даже эти гадские бродяги с переулка.
- Ты кто?! - выкрикнул Вася, осматривая незнакомца. Тот невнятно что-то прорычал.
- Ты кто, негритос? - ещё раз выкрикнул потревоженный визитом Вася. Черномазый прищурив глаза, медленно подходил, словно подкрадываясь. Теперь он неразборчиво что-то бурчал себе под нос, долго, размеренно, словно повторяя заклинание. Он прошёл возле скучающего дворника, который лишь сонно проводил его взглядом.
- Что тебе здесь нужно, чурка? Это наша территория! Тебе сюда нельзя, чернозадый, иначе порвём!
Сидящий рядом лысоватый напарник Васи хитро ухмыльнулся, показывая своим видом, что не собирается вмешиваться в из разговор. Но это была лишь видимость. Лысый всегда был готов к драке, даже когда спал. Он был как заведённая пружина, готовая сорваться в любой момент.
- Так что тебе нужно, негритос? Ты не знаешь чьё это место? - он уже откровенно бахвальничал перед своими товарищами, находившимися у него за спиной, и готовых вскочить ему на помощь при первом сигнале.
Чёрный остановился в паре шагов и прошептал:
- Ненавижу вас, расистов.
- Облезлый, ты слышал? Он ещё и по нашему может, - повернув голову к ухмыляющемуся напарнику сипло произнёс Вася.
- Уходите. Теперь это наше место, - всё так же тихо пробурчал чёрный.
- Вали отсюда, - встал Облезлый и в вразвалочку приблизился к негру, обходя его с левого бока.
- Скоты, - прошипел чёрный. - Сегодня вам крышка, - из-за угла появилась компания таких же чёрных.
- Бей негров! - прокричал Облезлый и кинулся на вожака со спины, а Вася уже смачно месил их парламентёра. Друзья черномазого рванулись на помощь, но позади Васи уже стояли товарищи. Они повскакивали с мест и ворвались в толпу чёрных.
- Брысь! - прогремел голос дворника и метла опустилась на головы котов, разметая их по сторонам.
- Да, славно сегодня подрались, - зализывая единственную царапину, подбадривал Вася своих. - Теперь никто не сунется на нашу мусорку. Даже кошаки с восточной помойки, даже эти гадские бродяги с переулка.
Бессмертная Сестра Хо, порою ей совсем нелегко.....
В реанимационном отделении больницы №6, на 6-м этаже, в палате №6 на 6-й койке в ночь с пятницы на субботу умирает пациент. На его место, что вполне понятно, селят другого. Но по прошествии недели в реанимационном отделении больницы №6, на 6-м этаже, в палате №6 на 6-й койке в ночь с пятницы на субботу умирает и он. По больнице пошли свойственные циникам-врачам полушутки, дескать, место несчастливое. Но это не повод оставлять койку пустой в свете их крайнего дефицита, поэтому туда селят очередного несчастного, который спустя ровно неделю ночью благополучно следует за двумя своими предшественниками. После этого шутки врачей стали изрядно отдавать нервозностью. Кое-кто купил книги по оккультным наукам, но, что делать, койку заполнили еще одним пациентом. Бедняга умер ровно через неделю. В роковую ночь. Шутки врачей разом закончились, под видом больного на койку №6 кладут полуторацентнерного санитара и в страшную ночь с пятницы на субботу наиболее сильные телом и духом медики расфасовываются по палате дрожа ждут страшного часа...
Итак, стрелка часов переваливает за 12... в палату входит... вся в белом... УБОРЩИЦА баба Маня с пылесосом, выдергивает из розетки штепсель аппарата искусственного дыхания, вставляет туда пылесос, тщательно убирается....
Итак, стрелка часов переваливает за 12... в палату входит... вся в белом... УБОРЩИЦА баба Маня с пылесосом, выдергивает из розетки штепсель аппарата искусственного дыхания, вставляет туда пылесос, тщательно убирается....
Бессмертная Сестра Хо, порою ей совсем нелегко.....
жестоко 