зацепило...не наше - но нам нравится!

Эгоизм болезни: носись со мной,
неотступно бодрствуй у изголовья,
поправляй подушки, томись виной
за свое здоровье.
Эгоизм здоровья: не тронь, не тронь,
Избегай напомнить судьбой своею
Про людскую бренность, тоску и вонь:
Я и сам успею.
Эгоизм несчастных: терпи мои
вспышки гнева, исповеди по пьяни,
Оттащи за шкирку от полыньи,
Удержи на грани.
Эгоизм счастливых: уйди-уйди,
не тяни к огню ледяные руки,
У меня, глядишь, еще впереди
не такие муки.
Дай побыть счастливым - хоть миг, хоть час,
Хоть куда укрыться от вечной дрожи,
Убежать от жизни, забыть, что нас
Ожидает то же.
О, боязнь касаться чужих вещей!
Хорошо, толпа хоть в метро проносит
Мимо грязных тряпок, живых мощей,
Что монету просят.
О боязнь заразы сквозь жар стыда:
Отойдите, нищие и калеки! -
И злорадство горя: иди сюда,
заражу навеки!
Так мечусь суденышком на волне
Торжества и страха, любви и блуда,
То взываю к ближним: "Иди ко мне!",
То "Пошел отсюда!".
Как мне быть с тобой, эгоизм любви,
Как мне быть с тобой, эгоизм печали -
Пара бесов, с коими визави
Я сижу ночами?
А вверху, в немыслимой высоте,
где в закатном мареве солнце тает, -
презирая бездны и те, и те,
альтруизм витает.
Над моей измученной головой,
Над счастливой парой и над увечной,
Он парит - безжалостный, неживой,
Безнадежный, хладный, бесчеловечный.
----
Ваше счастье настолько демонстративно,
Что почти противно.
Ваше счастье настолько нагло, обло, озорно,
Так позерно, что это почти позорно.
Так ликует нищий, нашедший корку,
Или школьник, успешно прошедший порку,
Или раб последний, пошедший в горку,
Или автор, вошедший бездарностью
в поговорку
И с трудом пробивший в журнал подборку.
Так ликует герцог, шлюху склонивший к браку,
Так ликует мальчик, нашедший каку -
Подобрал и всем ее в нос сует:
- Вот! Вот!
А мое-то счастье клевало чуть-чуть, по зернам,
но и то казалось себе позорным,
Так что всякий раз, выходя наружу
из помещенья,
всем-то видом своим просило прощенья,
Изгибалось, кланялось, извинялось,
над собою тщательно измывалось -
Лишь бы вас не толкнуть, не задеть,
не смутить собою,
И тем более не доставалось с бою.
Да, душа моя тоже пела,
И цвела, и знала уют.
Быть счастливым - целое дело.
Я умею. Мне не дают.

Ольга
Это ваше??

к сожалению нет! Это Дмитрий Быков!
Почему "к сожалению": я преклоняюсь перед людьми, которые вот так, простым словом, могут отразить тебя всего от и до, всё, что годами копилось и переживалось заключить в СЛОВО. Я так не умею.
поэтому и "зацепило"

Добавлено спустя 35 минут 23 секунды:
или это...
Птицы спрятаться догадаются -
И от снега укроются.
Одинокими не рождаются -
Ими после становятся.
...Ветры зимние вдаль уносятся
И назад возвращаются.
Почему, зачем, Одиночество,
Ты со мной не прощаешься?
Пусть мне холодно и невесело -
Все стерплю, что положено...
Одиночество, ты - профессия
до безумия сложная.
Ночь пустынная, слезы затемно,
тишина безответная.
Одиночество - наказание,
а за что - я не ведаю.
Ночь окончится. Боль останется.
День с начала закрутится.
Одинокими не рождаются.
Одиночеству - учатся...

это фрагмент поэмы "Монолог женщины" Р.Рождественский.

Не узнал с первых строк куртуазного маньериста, однофамильца своего. Уже хотел хвалить Вас за реминисценцию из Тредиаковского "чудище обло, озорно, огромно, стозевно и лаяй" (не каждый филолог читал Василия Кирилловича) и журить за корку-порку-горку-поговорку))). А потом бац - Дмитрий Быков. Ну, тут не пожуришь - куртуазным маньеристам многое простительно))). А мне - стыд и огорчение. По стилю должен был автора распознать)).

Одиночество понра

первое - неа, в последнее время склоняюсь к менее рваной философии...

Ольга
Спасибо огромнейшее!!!! Мне очень понравился этот стих. Я недавно снова открыла для себя Рождественского, но еще далеко не со всеми произведениями знакома...

нашла случайно автора, чрезвычайно понравилось как пишет -

http://vk.com/alonso_kexano

говорят, что это нормально,
что это люди,
говорят, что все убивают
тех, кого любят,
говорят, что если сплелись - всей судьбой, и сердцами, и телом,
как сиамские близнецы,
чтоб спастись - приходится резать,
ну и что, если не хотела,
отдавай концы.

а я хожу, болит моя голова,
а я держусь за ветер да песню пою,
я четвертую ночь не сплю, не спасает и сон-трава,
бьется солнце в башку мою,
а я хожу да плачу, плачу слезами горько,
нет грустнее нечаянного убийцы,
поле мое поле, соляная корка,
озеро горчащее - не напиться.

так бывает - допустим, девочка и щенок,
самый любимый щенок на свете,
каждый без другого заведомо одинок,
каждому без другого - злое солнце, кусачий ветер,
только не пускают домой, со щенком не пускают,
говорят - прогони или уходи сама,
и девочка плачет, и в небе ее тоска, и
за мокрые щеки кусает ее зима,
и она толкает щенка ногою - сперва несмело,
а потом сильнее, ну почему он не понимает,
а потом бежит домой и думает, что успела,
пока он там лежит, пока подвывает,
что он не пойдет за ней, не найдет, не будет страдать и плакать,
что так будет легче для всех, а главное, для него.
каждый, кто любит другого - сам ему и топор, и плаха,
и голгофа, и рождество.

и вот она ходит и думает, как она его оттолкнула,
думает - больно моему щенку,
и полна ее голова нездешнего гула,
и никуда не деть заполняющую тоску,
и думает она - больно ему, господи, больно моему другу,
никуда не деться от этих мыслей,
и вот три дня и три ночи ходит она по кругу,
и вот эти три дня и три ночи над ней нависли,
а потом она надевает пальто и шапку
и идет во вьюгу искать щенка,
трогает зима ее липкой лапкой,
нависают над ней облака,
и пока она ищет, все она думает, как там
больно щенку, ну зачем же я так, ну черт,
а когда находит, то видит, что не больно ему ни капли,
потому что всем своим щенячьим тельцем он мертв.

а если это правда, если все это - люди,
убивающие друг друга то злостью, то ленью,
а если все убивают тех, кого любят,
то дайте мне другую вселенную.© Лемерт

________________________________
и вот еще - это вообще шедевр имхо -

Я жил свои двадцать пять, и я не знал ни черта,
хотя и нашел работу, и даже завел кота,
я пил и искал; я понял, что все это ни о чем,
когда я однажды вечером стал ключом.

И руки мои застыли навеки, искривлены,
я видел в замочной скважине солнце чужой страны,
моя голова серебряна, и ног моих больше нет,
но в черной декабрьской скважине брезжит свет.

Черный поезд
и на пальце звенят ключи.
Нож на пояс
да по дереву постучи,
в подворотню,
в черный дом уходи скорей.
в мире сотни
неоткрытых еще дверей.

И мир за каждою дверью светел был и велик,
и я хотел говорить, но мой замолчал язык,
и не было даже слов - попробуй, не задохнись -
но тело мое звенело, летя по ступенькам вниз.

И если ты здесь - послушай, послушай, как я пою!
и как отражают стены невзрачную песню мою,
беги за мною по лестнице, с фонариком ли, свечой,
и слушай меня, и может, - ты тоже станешь ключом.

Это просто -
слушай песни железный звон,
будь блокпостом,
часовым четырех сторон,
Собирайся,
свет и газ давай отключи,
нож на пояс,
да на пальце звенят ключи...

(с) Лемерт

Добавлено спустя 1 час 47 минут 43 секунды:
Если тебе пять лет,
то понятно, что можно, а что не надо:
не ходи далеко одна, не ешь немытого винограда,
мир играет по понятным правилам,
свирель попадает в ноты.
Если ушибла ногу, то можно реветь до икоты,
мама придет, утешит, подует,
у кошки боли, у собаки боли, а у Анечки даже не вздумай,
у мамы теплые губы. немножечко щиплет йод.
Это законы мира.
И все пройдет.

Если тебе двенадцать,
то острижены волосы, руки тонки,
можно бегать целыми днями, исследуя подворотни,
мир с тобою опять в ладу: у него есть сотни
новых дорог для тебя - какая сегодня?
на велосипеде - по песку или по щебенке,
дома пахнет каша на молоке,
заоконный вечер так огромен и так просторен,
и не море для корабля, а корабль для моря,
то есть, море вообще ни с кем,
и от этого можно плакать - ну, просто плакать,
так бывает, когда болит душевная мякоть,
а потом - поднимаешься радостный,
налегке.

Если двадцать - то это сложнее,
и это чуть о другом.
Начинается про любовь - непонятно, впрочем, о ком.
Только все еще можно плакать - самозабвенно,
и лицом, и губами, и животом,
мир еще играет по правилам,
прозрачен до последней строки,
листьями узор по асфальту вышит.
твой любимый мальчик тебя услышит,
вы поймете, какие были вы дураки.
Ты посмотришь в окно - а осенний ливень уже прошел,
и финал в итоге будет счастливым, все закончится хорошо.

Но однажды что-то сдвигается,
какая-то плита ближе к центру Земли,
всем приходится изменяться - видимо, чтобы выжить.
время близится к тридцати, минуты прошли,
все на свете двери становятся ниже.
И тогда-то в тебя прилетает под левое шестое ребро
раскаленное серебро.
И выдергиваешь, и дальше идешь, покачнувшись немного,
не выходит плакать - все внимание на дорогу,
даже если хочется крикнуть - получается лишь молчать.

Только где-то в мире получше, где тебе двадцать лет,
где тебе двенадцать, где пять,
плачут девочки, которые ты,
плачут за тебя, по тебе.

Ты выходишь в ночь покурить, льется дождь с небес,
перекрикиваются машины, на дорогах темно,
разноцветно горят над городом большие огни.
Через двадцать часов боль проходит - только слегка саднит.

Руки чуть дрожат, когда открываешь окно.

(с) Лемерт

И еще того же автора -

Письма из Петербурга
1.
Что до дорог, напарник, что до путей -
то здесь вполне известное дело:
если осенью ты ступаешь на трассу, иди до конца по ней,
не бойся мороза, ливней и злых вестей,
только не возвращайся, как бы ни надоело.

Потому что если сойти с полдороги, пойти назад,
потеряешь себя среди тропинок и объездных.
Кто не уходил в октябре - так что он знает про ад?
Что он знает про страшные сны?

Только если ждут - за тысячу километров,
то, наверное, можно дойти до конца - под дождем и ветром.

Потому что у тех, кто свернул, не дошел,
кто собой не вернулся - шаги у них слишком легки,
и становятся плечи сжатыми, напряженными,
на лице проступают тени, на спине позвонки.
просто осенью те, кто храбрился летом,
вдруг становятся замороженными,
завороженными,
и пока другие, отдыхают с детьми и женами,
у этих волосы становятся седоваты,
пальцы тонки.

Даже если смеются - то как-то надломлен смех.

Так что жди меня, жди, как ждешь.
И тогда я вернусь к зиме.
Я собою вернусь к зиме.

2. Что же до того, как я добралась, ответствую - хорошо,
потому что тому, кто не знает страха, все нипочем,
потому что любой бандит ли, маньяк - такому смешон,
потому что настоящая смерть
стоит за его плечом.

Потому-то все это - автостоп ночной, прыжки с высоты,
никогда не причинят такому вреда.
Потому мне легко и петь, и смеяться, и темы мои просты,
только одного не делай, пожалуйста, никогда:

если будешь обнимать меня горячо -
не заглядывай за плечо.

3.
Что до города, друг мой, то он подарил мне ключ,
серебристый ключ с разводящегося моста.
На мосту этом ветер особо зол и колюч,
в облака проглядывает звезда.

Над башкой полно облаков - размотанных лент,
что дрожат туманом посреди бесконечной темени.
Феи здешних мест одиноки и пьют абсент,
запоздалых прохожих кружат в лабиринтах времени.

Что до города, то он надо мной наклонился и мне объяснил - бери,
он сказал, что этот ключ подходит к любой двери,
даже нарисованной на стене.
Да, напарник, когда мы пойдем сюда по весне,
я ее нарисую,
и дам тебе ключ,
и скажу тебе - отвори.

Отвори, скажу тебе, отвори.

4. Что до нас, мой свет, то не спрашивай ни у кого -
ни у карт, ни у гадалок, ни у зачарованного кристалла,
потому что, если честно, то я боюсь одного -
невозможности изменить то, что судьба нам нарисовала.

Потому что если судьба выравнивает дороги,
бантиком завязывает узлы,
то мы с тобою - отчаянны.
Да.
И злы.

Потому что на любую судьбу есть прием - вот лома навроде,
потому что мы с тобой не волки, но и не овцы.
Потому что если мы с тобой - ошибки природы,
то природе явно не поздоровится.

Потому что, когда мы с тобою беремся за руки,
бытие начинает трещать и дымиться.
Потому что мы с тобой - если вместе -
сильнее, чем мойры и их спицы.

Потому что сколько бы ни было шрамов на лбу
от знакомых граблей - ты знакам плохим не верь:
потому что мы сами нарисуем себе судьбу
и в стене волшебную дверь,

и пойдем по ней - дорогой желтого кирпича,
и знакомая смерть выглядывает из-за плеча,
и большие звезды горят над северным ветром,
только пусть в руке моей будет твоя - привычна и горяча,
даже когда я за тысячу километров.

(с) Лемерт
http://vk.com/lemert

а вот еще неплохо - нашла на просторах...
_________
Это история о том, как я работал Дедом Морозом в канун 2011 года, для благотворительного фонда. Об этом - и о музыке. Настоящей музыке.
Я расскажу о трех детях, к которым я приходил на дом. Всего три истории. Это не займет у вас больше пяти минут.
Самый первый мальчик был гитаристом. Бабушка подарила ему "от Деда Мороза" то же самое, что подарили родители месяц назад.
Это здорово осложнило ситуацию, и без того непростую.
- Где ты живешь? - спросил он меня сразу же, у дверей.

Я покопался в памяти и просипел:
- На Северном полюсе.
- Ага, - задумчиво сказал мальчик. И ушел.
Вернулся он с письмом, отпечатанным на принтере синей краской. Письмо начиналось так:
"Дружочек!
Мы со Снегурочкой шлём тебе это письмо из города Великий Устюг..."
Нда. Нда. Нда.
Зато он смотрел на меня как на Бога, когда я сыграл вступление "Smoke on the water" на его "фендере". Маленький он был, этот мальчик. С маленькими всё проще. Очень легко прощают. И верят в добро.
***
Второй ребенок, о котором я хочу рассказать, был старше. Девочка, лет восьми.
Обычно дети выбегают встречать Деда Мороза, но эта осталась в комнате. Я не сразу понял, почему.
Вышла мама в халатике. Сказала: "Ой, Дед Мороз, Дед Мороз! Сейчас! Мы наденем костюм космонавта!" И убежала.
Оказалось, "костюм космонавта" - это сложная система колец и противовесов, на которых, будто марионетка (в буквальном смысле) висела девочка. Звали ее, как сейчас помню, Вика, и особого энтузиазма на Викином лице не было. На нем вообще ничего не было. Кроме покорности.
Зато мама вела себя эмоционально и странно, если не сказать страшно. Она общалась со мной на два голоса - за себя, взрослым, и за ребенка, тоненьким писком. Поскольку "костюм космонавта" висел у нее на руке, иллюзия кукольника с марионеткой была полной.
Долго этот спектакль выносить было невозможно, и я почти сразу вручил Вике ее подарок.
Это оказалась крошечная музыкальная шкатулка. Смешная, с балериной, совсем как на фото какого-нибудь 19-го века. Девочка не могла двигать ручками, она была рахитичной, но моторика пальцев нарушена не была. А Шкатулка работала от поворота маленькой ручки.
Знаете... у нее вдруг зажглись глаза. По настоящему. Там были огоньки, правда были. Яркие. Мама посадила Вику на стул, положила локотки на столешницу, а шкатулку поставила перед ней.
Девочка закрутила ручку, и полилась грустная музыка, что-то из Моцарта, кажется, "Колыбельная", а мы с матерью стояли. Смотрели. Казалось, у Вики в руках Музыкальный Инструмент, а может, так оно и было.
Вика отвлеклась только раз. Не прекращая играть, она повернула ко мне голову (не знаю, чего это ей стоило) и тихо сказала:
- Спасибо.
До этого момента я был уверен, что девочка немая. Полностью.
***
А третий ребенок был радостным. Очень радостным. Тоже девочка, еще маленькая, лет шесть, или пять.
- Равствуй! Пашли!
Все дети демонстрировали Деду Морозу какой-нибудь талант. Эта девочка играла на фортепиано. В шесть лет - гораздо лучше, чем я в свое время научился я за два года в педагогическом. От такого маленького человека не ждешь такой большой музыки, если вы понимаете, о чем я.
Еще она играла очень громко.
А, доиграв, гордо взглянула на меня, развернувшись на крутящемся стуле.
- Здорово! - сказал я искренне. - Ты молодчина! Дедушке Морозу очень, очень понравилось!!!
Девочка смотрела с недоумением, слегка наклонив голову.
- Она не слышит, - сказала мама, стоящая в углу комнаты. - Обычно она ориентируется по мимике и губам, но у вас борода... Это с рождения...
Наверное, надо было показать два больших пальца. Или еще что-нибудь в этом роде. Но я почему-то не сообразил и подошел к девочке ближе, как будто с близкого расстояния она все таки могла меня слышать. Тихо сказал: "Молодец..."
Потом подошел и просто погладил ее по голове. Протянул подарок. А девочка спрыгнула со своего стула, не обращая на коробку внимания, и обняла меня. Очень крепко.
- Она не может еще говорить сложные слова, - сказала мама. - Но она говорит спасибо.
Когда я вышел оттуда, я заплакал.
А из-за закрытых дверей в спину мне неслась музыка.
Не помню, какая.

последний рассказ просто прекрасен
у меня слезы на глазах, честно

А у меня просто нет слов.